«Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» в Астрахани: гений места, рекордный комплект света и спектакль, поразивший критиков

Проведение сложнейших оперных спектаклей на нашей площади кремля при живой музыке и живом голосе уже стало традицией. Постановки такого масштаба трудно увидеть еще в каком-либо другом театре оперы и балета России. Это подтверждает идеологию Астраханского региона о необходимости постоянной поддержки культуры, что конечно, дает импульс в развитии и гордость за нашу страну, за наш регион.

Такой опыт, как у Астраханского театра оперы и балета, думаю, мало, у кого есть. Технически и художественно все решено на самом высоком уровне. Костюмы и режиссерские задумки для этой оперы гениальны! То, что мы видели, это уже наследие, которое нужно беречь. Может быть, даже на этом стоит остановиться, как Каирскому театру на «Аиде», куда сотню лет ездят туристы слушать Верди у подножия пирамид в Гизе; сконцентрироваться и развивать идею, что в Астрахани можно лицезреть «Сказание о невидимом граде Китеже», которого больше нет нигде.

Особенности пространства Астраханского кремля и мешают, и помогают. Но мы не ищем легких путей. Даже в условиях open-air, как правило, оркестр размещают в некой крытой эстраде, что помогает самим оркестрантам сосредоточиться на звуке, не обращать внимания на метеоусловия. Мы же принципиально с первой постановки отказались от такого решения, потому как имеем дело с архитектурным ансамблем, внедрить в который какую-то фермовую конструкцию, было бы чужеродным. Еще одна особенность касается артистов хора, которые обычно занимают статичное положение, зачастую группа хора поет в кулисах, а на сцене действует дополнительные силы артистов - так их проще всего озвучить. Мы принципиально идем по пути участия в сценическом действии хора, и перемещения артистов по сцене также создают определенные препятствия для звукорежиссера: ему приходится искать решения, как придать хору наиболее полновесное звучание. Плюс, конечно, сама площадка: метеоусловия в кремле особенно непростые, это своего рода роза ветров, эта площадь находится на возвышении, храм обдувается со всех сторон, поэтому непредсказуемость направления ветра присутствует всегда.

Масштаб этой площадки заставляет задумывать элементы, которые не просто будут брать на себя внимание зрителя, а кричать о монументальности происходящего. И каждый раз нам удается найти решение для лобного места – самой высокой точки игрового пространства - неконфликтующее с храмовым ансамблем. В «Борисе Годунове» - это был колокол, в «Князе Игоре» - зеркальный диск, в «Сказании о невидимом граде Китеже и деве Февронии» - зачехленные зеркальные призмы (по сути и являющиеся Китежем), на которые идет видеопроекция.

Опера Римского-Корсакова – одно из самых необъяснимых, одно из самых эзотеричных, мистических произведений в русском репертуаре (на такие темы в общем-то и говорить иногда побаиваешься) предлагает богатое количество ремарок для эмоций, для осмысления. И очень важно, если в финале площадь не спешит аплодировать, потому что находится под впечатлением – и такая тишина вчера была! Вот за такие моменты в наших постановках под открытым небом мы и боремся.

Театральный open-air – сейчас актуальный тренд, но, оперируя терминами, это возвращение театра к истокам: на площадь, паперти соборов, в амфитеатры, под открытое небо. Создавая модный тренд, мы возвращаемся к корневым театральным вещам. И вчера это очень чувствовалось, когда возникали литургические эпизоды, колокольный звон. Начинаешь трепетать, понимая, что театр – это много больше, чем сценическая коробка. То, что мы видели, абсолютно привязано к гению места, оно прорастает органично из этого пространства, из этой культуры.

Работа над оперой на открытом воздухе – сложная задача. Это только на первый взгляд кажется, что авторам предоставлена свобода действий на ничем не ограниченной сценической площадке. Но, однако, мы должны соответствовать многим факторам, в том числе и временным, сокращая в 2 раза время звучания оперы. Партитура «Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии» написана так плотно, так логически безукоризненно, что крайне сложно найти точки, в которых можно сделать безболезненные сокращения, не исказив авторского замысла. Кроме того, постановка на открытом воздухе так или иначе должна быть наполнена неожиданными, неординарными решениями, которые позволяют удерживать внимание слушателей все отведенные часы. Несомненно, сегодня существует приоритет зрелищного начала open-air-проектов, поэтому каждый год мы усложняем сценографию, эффекты, и закономерно задаемся вопросом: чем дальше удивить публику?

Мне было очень лестно принять участие в этом грандиозном событии. В Петербурге я участвую в open-air-проекте «Опера всем», где на улице выстраивается театральная сцена с декорациями – здесь же, в Астрахани, все постановки вписаны в архитектурный ансамбль, и нет ни одного места в этом ансамбле, которое бы не играло. Как исполнитель я, наверно, не несу столько ответственности, сколько несет вся команда. Основная нагрузка, лежит на технических службах, которые работают слаженно, как часы. Моя же работа по большому счету не отличается от работы в театре, но! для нас как для исполнителей есть своя сложность в объеме площадки, который нужно освоить, есть своя специфика в работе с микрофонами. Приходится использовать очень большие расстояния – так далеко от дирижера я вообще ни разу не пел! Петь сложную арию, идя более чем по тридцати ступеням, это, конечно, экстремально.

Здесь, на улице, мы находимся в экстремальных условиях. Насколько бы у нас не был современный аппарат, мы все равно вынуждены решать проблемы, которые на стейдже в закрытом помещении попросту не возникнут. И, как ни странно, все упирается в банальную физику – подключение, ветрозащита, прохождение сигнала, лайн-чек и пр. Как ни крути, мы зависим от метеоусловий, ветра, и именно эти сложности более всего настораживают на старте. И именно поэтому нужно очень хорошо знать и понимать, как слышит оркестр главный дирижер, как передать его замысел зрителю – это имеет ключевое значение.

В проекте задействовано грандиозное количество звукоусилительной аппаратуры для работы оркестра, больше 50 человек хоровой группы, конечно же, солистов. К слову, чтобы добиться максимально близкого звучания хора, мы решились на экстремальный шаг – почти всем артистам повесили беспроводные петличные микрофоны. Почти – то есть мы выбрали самые эффективно работающие голоса, потому что огарнитурить хор целиком, значит получить даже на таком уровне технического оснащения проблемы с радиосигналом.

Если на закрытой сцене мы можем работать overhead, можем работать каким-то воздухом, то здесь у нас вместо воздуха - ветер. Поэтому все звукоусиление как можно ближе, как можно подробнее. Звук оркестровых инструментов прекрасно снимается микрофонами-прищепками DPA, конденсаторными микрофонами Sсhoeps. Рядом со мной за отдельной консолью работает звукорежиссер-инженер, который слышит оркестр и помогает привести тот баланс, который нужен художественному руководителю. Есть определенный набор инструментария, который позволяет получать качественный звук, он давно известен. Естественно, микшерный пульт Digidisin AVID PROFILE, консоль Innovason Eclipse – надежные проверенные приборы. Пакет высококачественных плагинов Waves – знакомые до боли плагины, которые буквально во сне снятся. Причем мы специально уходим от изощренных программных решений, ставим самое простое и надежное, потому что в условиях open-air многие задачи приходится решать за долю секунды. На открытой площадке у нас нет возможности получить пластиночное звучание, но мы можем добиться, чтобы зритель слышал каждое слово в опере, чтобы оркестр звучал монолитно и убедительно.

На этой площадке у нас большое количество мощных мониторных линий, работающих в каждой локации сценического пространства: мониторная линия у врат храма (где в интересной акустике работает мужской хор), мониторные линии на лестнице, лобном месте, на поляне внизу, чтобы артисты на сцене получали всю сумму оркестра, чтобы им хватало музыки, где бы они не находились. Пользуясь западной терминологией, я становлюсь музыкальным продюсером, а не инженером. Вот собственно это и есть концепция работы с такими крупными open-air-проектами, здесь каждый отвечает за свою часть работы и делает эту работу хорошо.

Классический симфонический звук – это звук в оперном доме, на открытом пространстве сразу все становится неклассическим. Инженеры, которые калибруют, настраивают, интегрируют звук, сталкиваются здесь со своими, совершенно инженерными, показателями и очень грамотно решают проблемы. А что касается отражений, естественной реверберации, то продюсер этому сам Господь.

Воссоздать пространство театрального зала под открытым небом, где нет кулис, софитов, декорационных подъемов, на самом деле сложная задача, решить которую позволяет профессиональное расстановка света и использование видеопроекции. Проект технического оснащения площадки для оперы «Сказание о невидимом граде Китеже» мы начали обсуждать почти за три месяца до премьеры, встречались с творческой командой Астраханского театра оперы и балета, обсуждали техническое задание. На основании пожеланий заказчика была сделана визуализацця техпроекта с расстановкой приборов, конструкций, леерных башен.

Одним из важных условий было минимальное количество конструкций на Соборной площади, чтобы естественные декорации Астраханского кремля просматривались во всем своем величии. Именно поэтому 13-метровые леерные башни были решены достаточно смело с точки зрения универсальности – в них разместился и свет, и звук, и проекционное оборудование для 3D-маппинга. Что касается света, то главный запрос был – много света во всех локациях сценического пространства. В результате у нас получился комплект из порядка четырехсот приборов, которого хватило бы на три крупных концертных площадки. Смелым решением Ирины Вторниковой, художника по свету проекта «Русские оперы в Астраханской кремле» было использование для световой партитуры спектакля более 70 бимов.

Все управление велось из трехъярусной пультовой, где на первом этаже были размещены два звуковых пульта, на втором – световой пульт и медиасервер, а на третьем этаже находилась одна из точек, откуда работали операторы прожекторов следящего света. Еще два прожектора находились как раз на последних ярусах леерных конструкций, стоящих достаточно близко от места сценического действия. Благодаря высоте башен, луч получился отвесный и позволил высветить артистов без каких-либо помех и засветов мэппинг-проекции, которая шла на два уровня игровой зоны, в том числе и семь зеркальных призм.

Считается, что мы как представители власти, министерства должны быть такими системными безэмоциональными управленцами, но в отношении театрального искусства я включаю в себе эмоционального зрителя. И если меня зацепило, если я испытываю восторг, значит и тысячи зрителей за мной тоже ощущают это. В этом и есть сила искусства, когда мы можем этим увлечь неподготовленную публику. Оперные постановки в исторических декорациях позволяют смотреть, наверно, самые сложные опыты, связанные с организационной, технической, художественной составляющими проекта, создающими в совокупности такое масштабное впечатление. Мы стали свидетелями грандиозного события. Спасибо команде нашего театра оперы и балета и всем сопровождающим службам, которые действительно создали необыкновенную атмосферу и погрузили нас в мир красоты и гармонии.

Грандиозная опера, грандиозное событие и грандиозная работа, которая была проведена. Сложнейший шедевр представлен наиболее понятным для публики способом, для публики, которая вполне может и не подготовлена для такой оперы. Конечно, хотелось бы отметить уровень, на котором все было исполнено – хор, дирижер, оркестр, техника. И в тех условиях, в которых была поставлена опера, пусть с небольшими затруднениями, но на акустическом уровне была достигнута гармония. Конечно, зрители были в невероятном потрясении от увиденного!